Роман Людучин провел в КХЛ девять сезонов, больше всего запомнился болельщикам выступлением за «Спартак», который в те годы тренировал Милош Ржига. Нынешний сезон 32-летний форвард начал в чемпионате Венгрии, но после трех матчей покинул его и решил попробовать себя в новом амплуа. В январе Людучин завел
«Точка в карьере хоккеиста не поставлена»
— Скучаете сейчас по хоккею?— Скучать не приходится, все мысли сейчас направлены на телеграм-канал, на его развитие. Плюс я стараюсь держать себя в форме: практически каждый день катаюсь на льду, хожу в тренажерный зал. Времени свободного не остается, учусь всему в новой для себя сфере.
— Почему не удалось продолжить сезон в Венгрии?— Мне было интересно попасть в Европу. Но в связи с коронавирусом у клуба начались финансовые сложности. И я принял решение, что не стоит продолжать там карьеру. К тому же тогда осознал, что хочу себя попробовать несколько в другом амплуа. Планы у меня по каналу грандиозные.
— Если бы не коронавирус, допускаете могли продолжить карьеру хоккеиста?— Моя карьера не закончилась, у меня вообще все только начинается. Я не говорил, что заканчиваю с хоккеем. Возможно вы когда-нибудь меня увидите на профессиональном уровне.
— То есть профессиональную карьеру вы не завершили?— Точка не поставлена.
— Когда у вас появились мысли о телеграм-канале, о том, что нужно развивать свой личный бренд?— Мне кажется, у нас в России многие, в том числе и я когда-то, не задумываются о том, что будет после хоккея. Завершения карьеры многим дается очень тяжело, сложно отвыкнуть от жизни, которой ты жил долгие годы, когда варился с одними ребятами в одной команде, бился с ними. Давно думал чем-то заняться, но так как был хоккей, тяжело было найти время. В последние несколько лет у меня закрадывалась мысль: «А что будет дальше?» И пропасть. Потом уже думал, в чем я мог бы преуспеть. Мне всегда нравилось петь, хотел даже песню записать. Сейчас мне подарили гитару, теперь беру уроки, чтобы научиться играть и осуществить свою маленькую мечту.
— Почему именно телеграм?— Мне показалась, что эта платформа наиболее удобная для читателей, для того, чтобы выражать свои мысли. Я сам читаю телеграм-каналы, мне нравится формат. Это как радио, только в письменном виде.
— У вас есть понимание, как зарабатывать на хоккейном телеграме?— Изначально такой цели не было, просто хотелось доносить до людей свои мысли, приносить какую-то пользу общества. Но какой человек не хочет зарабатывать на том, во что он вкладывает свое время и знания.
— На данном этапе вы только вкладываете в развитие канала, но не зарабатываете?— Да, пока так. Надеюсь, людям будет нравится, будет приходить новая аудитория.
— Насколько много вы тратите на развитие? Вы за месяц набрали больше шести тысяч подписчиков — это классный результат для хоккейного канала.— Сумму называть не буду, но для нынешнего времени деньги немаленькие. Хочется, чтобы это приносило пользу и мне, и людям, которые меня читают.
«Хочу писать правду, а не хайповать на какой-то лжи»
— Интересно ли вам попробовать себя на телевидение, в роли комментатора?— Я человек общительный, в КХЛ никогда не отказывался от интервью. Для меня за радость отвечать на вопросы и делиться своим мнением. Мне многие знакомые говорят: «Тебе надо в комментаторы». Мне нравится медиапространство, как мне сказали, я не боюсь камер. Недавно у меня был разговор с одним человеком, связанным со спортивными телеканалами. Он спросил, было ли мне интересно попробовать в роли эксперта. Я готов узнавать все новое, если кому-то приятно слушать меня, то почему бы и нет. Я бы попробовал.
— В телеграме вам помогают писать посты?— Нет, я все делаю сам. Скажу честно, дается мне это тяжело. Но я стараюсь, учусь, набираюсь опыта. Помогает то, что знаю хоккейную кухню изнутри. У меня есть только помощник, который помогает с продвижением канала.
— Один из ваших первых постов, в котором вы усомнились в том, что «Авангард» не превышает потолок зарплат, вызвал резонанс. Некоторые посчитали его проплаченным. Что могли бы на это сказать? Сразу объясню, почему многие посчитали его таким: информация была неверной, потому что по регламенту КХЛ после обмена в платежке нового клуба учитывается не вся зарплата игрока за сезон, а только за оставшиеся месяцы чемпионата. — У всех свои источники, каждый выражает точку зрения так, как он считает нужным. Вы мне очень доступно объяснили, я еще раз изучу регламент КХЛ. Но сразу хочу сказать: никаких проплаченных постов у меня не было и не будет.
— Обращались уже?— Нет, не обращались. Может быть, пока присматриваются. Но мне это неинтересно. Я буду писать только то, что считаю нужным. Чье-то другое мнение за деньги публиковать не буду. Хочу писать правду, а не хайповать на какой-то лжи.
— У вас была серия постов про Андрея Разина (разговор состоялся до того, как Роман вызвал Романа на бой. — — Нет никакого мщения. Я работал с этим специалистом в «Югре», очень многое слышал про него до этого, да и сейчас часто всплывают истории о Разине. Я хотел выразить свою точку зрения и выступить рупором многих ребят. Подчеркну, что даже я ему лично говорил, что он хороший тренер, но то, как он ведет себя с людьми, перечеркивает все его профессиональные достижения. Разин сам это прекрасно знает, сам говорил, что старается меняться. Правда, пока это только слова.
— У вас про многих тренеров есть подобные истории?— Историй наберется, просто эти тренеры не так известны широкому кругу читателей. Знаете, в последние годы карьеры, когда я переходил в новую команду, постоянно ловил на себе косые взгляды со стороны тренера и чувствовал странное отношение к себе. Как будто я что-то сделал плохое.
Я всегда был добрым и веселым человеком, в раздевалку всегда старался привнести позитив. «Где Рома, там весело», — так говорили. Часто тренеры не любят таких игроков. Я дружил с одним одноклубником, и как-то тренер подошел к нему и сказал: «Ты с ним не общайся, иначе к тебе будет соответсвующее отношение». Я считаю, что это неправильно. Лучше позвать меня и со мной обсудить этот вопрос, чем настраивать против меня ребят. Поймал тогда себя на мысли, что, наверное, мне нужно подходить к каждому тренеру и спрашивать: «Кем вы хотите меня видеть в раздевалке, тем веселым парнем, который несет позитив?». В некоторых командах игроки после поражения ходят хмурыми, головы не поднимают, а есть, где тренер наоборот подбадривает: «Пацаны, не опускаем головы, все наладится, давайте работать дальше». Я всегда был за последний принцип.
«Плотников пошел к руководству и сказал: «Я пришел сюда играть, а не на лавке просиживать одно место»
— Прокручивая в голове свою карьеру, вы ею довольны?— Я стараюсь быть позитивным и благодарным человеком каждый день. И я благодарен судьбе, что смог поиграть с потрясающими партнерами, поработать с крутыми тренерами. Пусть кто-то скажет, что я не выиграл ничего на профессиональном уровне. Это уже другой вопрос. В целом я доволен тем, что сделал.
— Какие ошибки вы допускали по ходу карьеры?— Всегда раньше считалось, что если ты начинаешь отвечать тренеру, то, значит, будешь дерзить. С молодости я старался не грубить, но если меня ругали, отвечал вежливо и культурно. Мог, конечно, взорваться, когда тренер уже наседает и специально провоцирует тебя на эмоции. И на профессиональном уровне меня всегда «пихали» тренеры. Еще Ржига говорил: «Если от тебя требуют, значит, видят в тебе потенциал и рост». В общем, в первые годы карьеры я по большей части молчал. Но когда перешел в Ярославль в 23 года, у меня были огромные ожидания, ответственность, что буду играть за команду после такой трагедии (речь об авиакатастрофе 2011-го, в которой разбился «Локомотив». — Прим. ред.). Я круто провел предсезонку, старался по максимуму, стал лучшим бомбардиром команды — набрал восемь очков в четырех матчах. Но Том Роу как-то изначально был ко мне настроен странно: сезон я начал в четвертом звене. Все равно набрал три очка в первых четырех матчах. Однако чувствовал, что на меня не рассчитывают.
Помню историю, как после поражения Роу зашел в автобус, а я сидел в самом конце, тихо разговаривал с Микелисом Редлихсом. Я сам в том матче остался в запасе, интересовался у партнера, как игра. И тут подбегает ошарашенный Том Роу и начинает на меня орать по-английски: «What’re fuck, Ludy?! Что ты тут сидишь разговариваешь, команда проиграла?». Чувствовал себя в тот момент ребенком, которого ругают ни за что. Спустя несколько лет я понял, что тогда был момент, когда нужно было ответить и ответить жестко. Рядом сидели парни, Алексей Калюжный, Саша Гуськов, и они были в шоке. Тренер просто выбрал двух людей в команде, среди которых был я, и гнобил их. Просто по-американски. Вроде все шуточки, а когда надо кого-то поругать на льду, то сразу мне доставалось, хотя я мог даже не участвовать в том упражнении, за которое он отчитывал. Постоянно повторял: «Трунев и Людучин, вы поняли, в чем ошибка?». Сначала успокаивал себя тем, что тренер просто сорвался. Но потом он не выпускал меня пять матчей, затем заявлял на шестую игру против «Динамо», где играл Овечкин, Бэкстрем. И Роу выпускал меня на одну смену (я был заявлен 13-м форвардом). Конечно, ничего показать я толком не мог за полторы минуты смены.
Я не знаю, кто тебе должен помогать в таких ситуациях: агент или ты сам должен разбираться. Показателен для меня был пример Сергея Плотникова. Все мы знаем, что он состоялся как хоккеист. Начиная с Ярославля и по сей день, он на хорошем счету. Но сезон в «Локомотиве» я начал в четвертом звене, а Сергей вообще не проходил в состав. Он поехал на выезд просто туристом. По приезде Плотников пошел к руководству и сказал: «Я пришел сюда играть, а не на лавке просиживать одно место». Состоялся серьезный разговор, он просил обмена, думал об уходе. Однако после этого Том Роу стал его ставить на матчи, и у Сергея все пошло.
— После «Спартака» у вас пошел спад результативности. Так эта ситуация в Ярославле повлияла на вас?— Вообще «Спартак» для меня был родным домом, я не хотел уходить. Но мне хотелось прогрессировать, зарабатывать. «Локомотив» всегда был клубом с большими целями: не просто попасть в плей-офф, а бороться за победу в Кубке Гагарина. Для меня это было вызовом. Да, не получилось в Ярославле. Потом я перешел в «Нефтехимик», который возглавил Владимир Васильевич Крикунов. У команды не получалось многое, мы проигрывали. Это привело к смене тренера и увольнению 50% игроков. Я в итоге тоже ненадолго задержался.
Если возвращаться к моей статистике, то согласен, что не раскрыл свой потенциал, не оправдал все ожидания. Но связываю это с тем, что в каких-то моментах не осознавал, что и как надо делать. Не в то русло направлял свою энергию и не всегда отстаивал свои права. У меня всегда был принцип: если поставят в четвертое звено, значит, буду в нем работать и ждать шанса. Не считал правильным ходить разговаривать с тренером, а иногда это бывает полезным.
«Шок — после Пензы поехать в столицу к такому известному тренеру»
— Были ли у вас моменты, когда недобросовестно тренировались или не ставили хоккей на первое место в жизни?— Не скажу, что я недобросовестно относился к своей работе. Мне всегда хотелось быть первым, бежать на разминочном кругу первым. Хотелось доказать, что я во всем лучший. Есть хорошее выражение «хоккей видит все». И если ты где-то сфилонил, то все пропало. Но к некоторым советам, которые мне давали старшие товарищи и тренеры, в том числе и Ржига, я не прислушивался.
— Какие именно советы?— К примеру, когда заканчивается сезон, не нужно думать: «А, еще три месяца, я успею подготовиться за месяц к началу тренировочного лагеря». Когда был молодым, у меня не было системы подготовки к новому сезону. В итоге мне приходилось намного больше вкалывать в лагере, чтобы набрать оптимальную форму. Может быть, мне бы удалось избежать травм, если бы готовился с умом. Но раньше толком не было тренеров по физической подготовке. Это сейчас ты можешь прийти к специалисту, довериться ему, и он тебя грамотно подведет к сезону. В моей молодости не было такой системы. У нас не было бросковых тренировок, бросковых центров. Чтобы осталось время после тренировки побросать, так это редкость. Надо было быстрей-быстрей друг у друга шайбу поворовать, пока заливочная машина не выехала.
— Вы начинали играть в родной Пензе. Знаете, что стало с вашими одноклубниками? Выбился ли кто-то в люди?— В Пензе я выступал до 18 лет. Когда я пришел играть во взрослую команду «Дизель», то там в раздевалке сидели настоящие дядечки. Всем за 30 лет, люди поигравшие, а тут я такой юнец. Надо было и показать себя, и при этом соблюдать субординацию. Пришел с мыслью, что я не как молодой лимитчик могу играть, а что должен стать одним из них. Мне было приятно, когда уже играл и ставили еще молодого хоккеиста, то есть меня рассматривали как полноценного игрока команды. Старался от всех старших товарищей по-максимум информации впитывать: один круто катался, второй с руками золотыми был, третий был мощным как танк. Сейчас почти все ребята уже закончили, многие пошли тренировать, кто-то работает в «Дизеле», кто-то возглавляет хоккейную школу.
Сегодня смотрю на Высшую лигу и расстраиваюсь. Ходил в прошлом году на матч «Дизеля» с «Барсом», так даже элементарно изящества в передачах нет. Жалко, что у нас делают ставку на молодежь, но при этом этой молодежи не у кого учиться, потому что в 30 лет тебя уже в ветераны списывают.
— Вы в 19 лет попали в Москву, в «Спартак». Какие были ощущения?— Естественно, это был шок — после Пензы поехать в столицу к такому известному тренеру, еще и иностранцу. Для меня это вообще дикостью было, ведь всю жизнь проработал с нашими мужиками. А тут чех, еще и в Москве, легендарный клуб. Эмоций было столько, что я поначалу даже не знал что делать. Но я ничуть не жалею, что выбрал «Спартак». Это было прекрасное время.
— Крышу в Москве не срывало?— Вы удивитесь, но никогда такого не было. Ни один человек мне в жизни не говорил, что я изменился с появлением денег, что у меня закралась звездная болезнь и все такое прочее. У меня был период, когда не было денег, потом был период, когда были, потом их снова не было, затем появились. Но никогда на них не зацикливался. Когда деньги появились, я стал много подарков дарить, прям кайфую от этого ощущения делать близким приятное.
— Много ли было больших и неоправданных трат на себя?— Да практически не было. Знаю, что многие ребята любят дорогой шмот. Я к ним не относился. Из брендов мне нравился только Louis Vuitton, иногда покупал вещи этой марки. Еще любил машины, но особо много на них тоже не тратил. Просто бывает, что если загорюсь, то обязательно покупаю именно этот автомобиль. Чаще всего покупал всякие гаджеты: айфоны, наушники и прочие штуки.
— За карьеру в КХЛ удалось скопить средства, чтобы потом не испытывать финансовых трудностей?— Старался откладывать, сохранять. Конечно, появлялись люди, которые хотели развести на деньги. Они сначала вычисляли где ты больше всего времени проводишь: к примеру, когда играл в «Спартаке», постоянно с ребятами обедали в одном ресторане в Сокольниках. Там знакомились, начинали предлагать всякие штуки и все. Терял не самые большие суммы, но все равно пришлось понервничать.
«В Корее один сплошной позитив, людям на все пофиг»
— В «Сочи» вы сталкивались с задержками по зарплате и даже собирались идти в прокуратуру. Получили ли вы все обещанные деньги?— Письмо в прокуратуру было подано. Руководство сразу тогда вызвало к себе несколько ребят, попросило не предавать огласке ситуацию, забрать заявление. По закону у тебя есть две недели, чтобы забрать заявление из прокуратуры. Так вот через неделю нам выплатили зарплату за два с половиной месяца. И я сразу сказал: «Ну, смотрите, ребята, работает письмо — сразу заплатили». В итоге все по контракту отдали, но все равно были задержки, опять доходило до трех месяцев. В общем, катавасия продолжалась до конца. Последние деньги мы получили чуть ли не в конце мая-начале июня.
— У вас есть объяснение, почему прошло пять лет, а денег там все равно в срок не платят?— Видимо, в «Сочи» каждый год ставят не тех людей руководить клубом. Когда не платят деньги, атмосфера в команде не может быть нормальной. Сам по себе знаю, что когда три-четыре месяца не получаешь зарплату, чувствуешь себя некомфортно. Всем надо платить по счетам, содержать семью и так далее. Никто не считает чужие деньги. Просто есть контракт, по которому ты должен получать ту сумму, которая была обговорена. Да, бывают задержки, но почему-то только у нас, а не в НХЛ. Нужно искать корень проблемы в клубе, пытаться искоренить ее. А так Сочи — это просто потрясающее место для игры в хоккей. Я кайфовал от жизни в таком климате.
Но опять же проблема не только в этом клубе. Был хоть один сезон в КХЛ, чтобы ни в одной команде не было финансовых трудностей? Даже наши руководители должны понимать, что это влияет на репутацию лиги. Мы хотим равняться на НХЛ, но тогда надо что-то для этого делать. Чтобы не было долгов, чтобы не кидали людей. Почему? Зачем? Ответа нет. Хочется кайфовать от хоккея, а не читать, что кто-то кому-то что-то постоянно должен.
— Вы говорили, что вам нравилось играть в Сочи. А какое место самое нелюбимое?— Перед тем как я подписал контракт с «Нефтехимиком», я думал: «О, боже, Нижнекамск». Представлял себе маленький серый город, где ничего нет. Но когда приехал, понял, что готов жить везде, лишь бы играть в хоккей. Мы с девушкой обосновались в доме спортсменов, то есть даже жилье не понадобилось снимать. Там не суперлюксовые условия, но было нормально — прикупили кое-что в икее и спокойно жили. Так что ни один город не могу назвать плохим. Даже когда я играл в Казахстане, и мы на выезды ездили на автобусе по 20 часов, я кайфовал. Могу отметить Корею в том плане, что там людям вообще пофиг на все. Один сплошной позитив. Банальная ситуация: еду в такси, перед нами вдруг останавливается машина и стоит без причины. Уже секунде на пятой думаю: «Ну, почему таксист не сигналит?» В России бы уже давно подняли истерику, а в Корее никто не парится. Такая спокойная, умиротворенная атмосфера, люди улыбаются.
В плане хоккея в Корее тоже все было круто. Да, на нашу команду ходило мало зрителей, но при этом обстановка была классной. Тренер не разрешал ссориться, позиционировал команду как семью. У нас даже стычек между собой за пределами льда не было. С формой, клюшками — полный порядок. Зарплата приходила не то что день в день, а минута в минуту. Заходил в мобильный банк в 9:55 — ничего не было, в 10:00 — все пришло. Я бы с удовольствием еще поиграл в Корее. Там, правда, теперь вновь русские считаются легионерами, и уровень сразу упал. Нынешний сезон в Азиатской лиге вообще отменили из-за коронавируса, только японцы между собой играют.
«Не ездите пьяным, да и вообще не пейте!»
— В 2012-м году в прессе писали, что вас поймали за вождение в нетрезвом виде. Что там произошло?— Это был выходной день, я с утра ехал на машине, торопился по делам. У меня был спортивный автомобиль — черный тонированный Мерседес, приобрел его у хоккеиста Сани Суглобова. У меня была тонкая резина, и я пробил колесо. Но ехать все равно надо было, поэтому включил аварийку и медленно поехал. И тут появляются полицейские, то ли у них рейд был, то ли еще что. В общем, останавливают меня. Может, потому что машина привлекала к себе внимание. Возможно, полицейский увидел, что на сиденье лежал пропуск в «Сокольники» и висела хоккейная майка. Я говорю: «Извините, очень сильно тороплюсь, отпустите меня». Он начал грубо говорить со мной: «Мне неинтересно, что вас там за дела, а давайте в трубочку дыхните». Я начал злиться, говорю: «Я не пил, я хоккеист, вы же видите, опаздываю». Полицейский встал в позу, и я тоже дал эмоциям волю. Я принципиально отказался дышать в трубку, но на тот момент не знал, что если отказываешься от освидетельствования, то автоматически тебе приписывают вождение в нетрезвом виде. История закончилась тем, что мне потом звонили с непонятного номера и предлагали заплатить, чтобы вернули права. Я естественно отказался, сказал, что лучше пешком похожу. В итоге остался без прав, ничего страшного. Но историю так раздули, столько напридумывали. Я противник езды в нетрезвом состоянии, никогда не ездил и никому не советую. Не ездите пьяным, да и вообще не пейте!
— Вы вообще сейчас не употребляете?— Вообще. Как-то даже не хочется. Нравится, когда мыслю трезво, а мыслей у меня много. Алкоголь делает только хуже, разрушает организм, и происходит деградация. Есть люди, которые могут немного вина выпить, но я не кайфую от этого. Я лучше вкусно поем.
— Кем вы видите себя через пять лет?— Как я говорил в начале, планы грандиозные. Хочется развиваться во многих направлениях, в первую очередь, работать над каналом, быть интересным аудитории. Надеюсь, через пять лет я буду здоров, счастлив и буду полезен этому миру.
