«Сочи» — событие для футбола в России. Клуб Ротенбергов, в прошлом сезоне боровшийся за выживание и потерявший лидеров Кокорина с Мостовым, идет на 4-м месте в РПЛ, побеждает «Краснодар» в Кубке России, возвращает в сборную Антона Заболотного с Сосланом Джанаевым и параллельно вызывает самые дикие новостные поводы. Народ обсуждает 10 мячей в ворота «Ростова», называет «Сочи» фарм-клубом «Зенита» и выискивает расизм в словах Дмитрия Бородина по отношению к тренеру «Спартака» Доменико Тедеско.
На зимних сборах мы встретились с тренером вратарей «Сочи» Дмитрием Бородиным и обсудили тот самый «колизей Тедеско», Джанаева, Кокорина, судей, фарм-клубы, хорошего друга Бородина Романа Широкова и даже программирование личности от Виталия Мутко.
«Тедеско и наш Колизей»
— Тедеско вел себя достаточно агрессивно. Мы знаем, что это его манера поведения так себя вести по отношению к судьям, к своим футболистам, болельщикам. И тут вопросов нет. Но, когда ты обращаешься к тренерскому штабу соперника, провоцируя его своими действиями, это недопустимо. Сначала я сказал ему: «Успокойся», — но он продолжил. И тогда прозвучала эта фраза про Колизей. Но я обратил внимание на них еще до этого матча. Мы играли в первом туре со «Спартаком», счет был 2:2. И за Тедеско все время ходил какой-то человек и постоянно орал на судью. Я думаю: «А кто это такой?» Специально зашел на сайт и увидел, что это переводчик. То есть, понимаете, у «Спартака» даже переводчик орет на судью. Это неприемлемое поведение. И вот в Сочи этот переводчик не приехал. Я же хотел с ним поговорить, но так сложилось, что главный тренер взял на себя удар.
— Когда была сказана фраза про Колизей?— Во время первого тайма. Эмоции перехлестывали — сами знаете, как это бывает. У меня «Спартак» ассоциируется с Колизеем. В тот момент эта ассоциация родилась, и я ее высказал.
— Один из самых популярных комментариев в сети был: «Бородин вообще знает, что такое Колизей?»— Мне скидывали несколько комментариев на эту тему. Но я не придаю этому значения. В свое время я прочитал достаточно много интересных фраз, и одна из них: «Мне не важно, что думают обо мне, потому что я не думаю о них совсем». Смысл мне расплескивать эмоции на людей, которых я никогда не увижу? А так — мы с женой часто ходим в театр, когда приезжаем в Санкт-Петербург. У меня есть хороший знакомый, болельщик «Зенита» — Сергей Мигицко, он часто приглашает нас на спектакли. В этом отпуске, хотя многие театры отменяли постановки, на одну премьеру удалось сходить. Просто если за футболом следить 24 часа в сутки, то с ума сойти можно.
— Так почему вы тогда в перерыве пошли к Тедеско мириться — чувствовали вину?— Нет. Я просто шел в раздевалку, а Тедеско двинулся ко мне и начал высказывать претензии по-русски. Я приобнял его даже, сказал: «Это просто эмоции». А он отвечает: «Ты — расист, и я скажу об этом на пресс-конференции». Я отвечаю: «Можешь сказать все, что угодно, если думаешь, что я расист». Но потом выяснилось, что я ксенофоб, как объяснили органы, разбиравшие ситуацию. Хотя тут ситуация не совсем понятная.
— Не считаете себя ксенофобом?— Нет, но привыкаю. Шучу, конечно. Другое непонятно. На первом рассмотрении КДК Тедеско не смог появиться. Хотя как появиться? Одно дело — ехать куда-то, сидеть в кабинете, как раньше было. Но сейчас же все это по Zoom происходит, надо всего лишь включить телефон, камеру — и все. Но якобы Тедеско в этот момент ехал в автобусе в аэропорт и не смог. Зато от «Спартака» был юрист. Например, мы показываем ему кадр: «Что тут говорит ваш главный тренер?» Юрист отвечает: «Мне Тедеско сказал, что было так и так». Его спрашивают: «А что произошло дальше?» И юрист начинает от себя додумывать. Я же считаю, раз произошла такая ситуация, раз ты наговорил кучу всего, обвинил в предвзятом судействе, показывал деньги, подходил к нашим игрокам, что-то выяснял на эмоциях, обвинял меня в расизме — то появись на заседании КДК и расскажи, как было. Так мало того, что его на первом рассмотрении не было, так ведь он пообещал, что вместе с помощником будет присутствовать на оглашении окончательного вердикта. Но и в этот раз Тедеско не появился. Фактически два раза мы его не увидели и не услышали. Пусть это будет на его совести.
— Как я слышал, Тедеско еще до матча могла взбесить ситуация с Кокориным, который якобы пытался сделать все, чтобы не играть с «Сочи» и «Зенитом». Доменико, опять же якобы, тогда показалось, что в российском футболе все ясно, существует сговор между клубами. — А я слышал от людей, которые пересекались с Тедеско, что у него есть два прозвища: Плакса и Хамелеон. И такие ярлыки на него вешал не я, а люди, которые с ним знакомы. Они знают, о чем говорят. Опять же, его поведение — на его совести.
— То есть таким, так Тедеско, лучше не ехать в Россию?— Нет-нет, тут подождите. Я считаю, что за все это время, проведенное в «Спартаке», Тедеско провел достаточно большую работу. Команда при нем преобразилась, но дальше жизнь покажет, на каком месте «Спартак» закончит этот сезон. Плюс Тедеско действительно учит русский язык, вникает в ситуацию, в жизнь в стране. Он очень интересный тренер и человек. Но есть определенные моменты, которые его не красят. Это мое мнение, я его никому не навязываю, а просто отвечаю на вопросы, которые вы задали.
— Так что тогда скажете про то, что «Сочи» — фарм-клуб «Зенита»?— У нас ребята не в аренде, а на контрактах. Многие из них играли в «Ростове», если на то пошло. Но «Сочи» — отдельная структура. Нас нельзя ассоциировать с «Зенитом», тем более уже столько времени прошло. Ребята второй год за новую команду играют, а «Сочи» до сих пор фарм-клубом называют.
Джанаев, Акинфеев, Максименко, Сафонов
— В конфликт с Тедеско был неожиданно вовлечен Джанаев. Давайте тему «Спартака» оставим и поговорим о Сослане как о вратаре, с которым вы работаете.— Сослан — наш лидер, капитан. Как на поле, так и за его пределами. У него прекрасная реакция, но прежде всего он силен психологически. Сослан — стержень. Вратарь, который фактически не ошибается. Ты за него спокоен. По мне, он заслуженно занимает место в сборной России. Плюс он очень харизматичная личность, и его уверенность передается партнерам — команда сплачивается вокруг него. Он очень требовательный, особенно к себе. Даже на тренировках: «Владимирович, давайте останемся, еще поработаем». Трудяга. У него в карьере был очень серьезный перерыв, когда его просто задвинули. И если бы не характер, он бы не вернулся на топ-уровень. Поймите: роль вратаря — очень сложная. Пропуск одного года сказывается на психологии.
Тут расскажу немного про себя. После того, как у меня закончился контракт с «Зенитом», мне поступали предложения из ФНЛ. Но я понимал, что у меня был большой перерыв, я долго не играл, менталитет уже поменялся. Мог бы уехать в первую лигу, конечно, но я морально там уже не подходил бы. А Сослан смог: выиграл серебряные медали с «Ростовом», играл в ЛЧ, вернулся в сборную. Согласитесь, это о многом говорит. И наш тренерский штаб всегда может на него положиться. Даже когда он пропускает какие-то игры, получает травмы, он рвется на поле — нам даже приходится его придерживать.
— Почему тогда Сослана так критикуют болельщики?— Не знаю, с чем это связано. Многие считают, что Черчесов вызывает Джанаева в сборную, потому что они из одного региона. Наверное, критика только на фоне этого. Если все это убрать за скобки, Сослан не дает повода усомниться в своей квалификации. Бывает, что журналисты вешают эти ярлыки, мусолят темы, которые к реальности отношения не имеют.
— Чаще всего говорят, что Джанаев занимает место Максименко и Сафонова. — Мне очень нравятся Сафонов и Максименко. Дай бог здоровья заслужить место основного вратаря сборной как одному, так и другому. В них правда видится большая перспектива, но они очень молодые ребята, и никто не знает, как они справятся с ответственностью на крупном турнире. Я уверен, что Черчесов за ними следит и будет постепенно их вводить. Тем более что после ухода Игоря Акинфеева многие вратари — Лунев, Шунин, Гильерме — пытаются взять на себя первый номер, но пока никому из них это не удается.
— Еще можно ведь вернуть Акинфеева. Слуцкий сказал, что Игорь — гений. — Это правда. Мне посчастливилось находиться с ним в одной сборной. Вот говорят: «Акинфеев вообще не прыгает». Ну так он выбирает такие позиции, которые позволяют не прыгать. Игорь всегда в нужном месте и всегда держит уровень. У него бывает срыв — один матч за сезон, за два. И это просто топ. Если взять ведущие чемпионаты, то Нойер ошибается через 4-5 туров. Игорь же держит марку на протяжении всей карьеры. Единственное, можно вспомнить чемпионат мира 2014 года, когда он мяч из рук выронил. Но так совпало, так пришлось. Думаю, что люди будут вспоминать не это, а нового Акинфеева, который был на домашнем чемпионате мира.
Кокорин
— Еще одна персона, о чьей гениальности много говорят, но которая не так очевидно проявляется — Кокорин. Он был в Сочи полгода.— Саня показался совершенно нормальным человеком — без каких-либо ярлыков, которые на него повесили в прессе. И пошутить с ним можно, и личные темы затронуть в разговоре. Отличный, отзывчивый парень. Никакого пафоса я у него не увидел.
— Какой Кокорин в тренировочном процессе? Из «Спартака» просачивалось: ему наплевать на тренировки, постоянно в расслабленном состоянии. — Я не знаю, какая ситуация у него была в «Спартаке». Но в «Сочи» ему надо было доказывать состоятельность после года простоя. И он был заряжен, кайфовал, когда вернулся в большой футбол. В каждом матче, на каждой тренировке было видно, что у Сани горят глаза. Не знаю, смогли бы мы исправить ситуацию и остаться в РПЛ, не будь у нас Кокорина. Мы очень хотели, чтобы он продолжал играть в «Сочи», но не сложилось. Сейчас я ему написал сообщение: «Сань, удачи тебе в «Фиорентине»!» У него там все еще получится.
Аршавин
— Еще об одном гении. Вы застали молодого-молодого Аршавина в «Зените». Каким он был?— Андрей сразу себя дерзко поставил в коллективе. На язык был достаточно острый, мог все, что угодно, сказать. Например, команда постоянно на базу приезжала пораньше: попить чай перед тренировкой, поиграть в бильярд, в нарды. Андрей обычно садился с возрастными ребятами, с Угаровым. Он их часто обыгрывал и все время подкалывал: «Ты играть-то не умеешь». Старшие злились, страсти начинали кипеть, и Аршавин просто убегал, чтобы не получить. Но все это в достаточно дружественной форме.
— А на поле каким был?— Постоянно носился, везде вступал в единоборства, не боялся. Когда брал мяч — сразу было видно, что это мастер. Но это был 2000 год. Тогда он только-только набирался опыта: его меняли, на замену выпускали. А уж потом стало понятно — топ-футболист. Скорость, дриблинг, удар, передача. У них с Широковым не пас, а песня.
Широков
— О Широкове мнения обычно два: либо полный говнюк, либо великолепный человек.— Второе. (Смеется.) Ромка — своеобразный человек. У него непростой характер. У меня хватало с ним конфликтов. В «Зените» на тренировках все время ему не нравилось, как мы ловим и выбиваем. Орал, требовал. Случалось, что я его посылал, а он огрызался. Говорю: «Че ты, молодой». Он: «Какой я молодой? Такой же, как и ты». Ходили на эмоциях, могли наорать друг на друга, но за полем все заканчивалось.
— Вы же с ним были во время великого разговора с фанатами в Казани?— Да, я говорил: «Все, расход, ребят», — и уводил его.
— Реально болельщики были похожи на быдло?— Болельщики были очень навязчивые, с какой-то провокацией. Запись-то не с начала шла.
— И как все было на самом деле?— Они подошли и начали что-то высказывать. Любому неприятно, когда его обсуждают. И Роман сказал: «Не надо ездить тогда, раз вы такие болельщики, мне вы не нужны». Началось слово за слово, и пошел конфликт. По-моему, только у нас такое бывает. В дни побед команду все любят и уважают. А в дни поражений — все грешны. Сборную в 2018 году все были готовы на руках носить, только начались серии неудач — все, шутки в КВН про футболистов. Как-то все однобоко у нас. Народ сам по себе такой хмурый. В момент праздников — душа открытая, русская. Но в основном зажатый и хмурый народ.
— А Широков — хороший, втоптал судью в поле?— Несчастный случай. Бывают перегибы на местах. Я, когда увидел, осудил его. Думаю, он и сам все прекрасно понимает, что нельзя так делать.
— Он же не стал особо извиняться.— Человек никому ничего не должен. Рассказывать, доказывать. У Ромы есть своя точка зрения. Он, может быть, переживает, но никому этого не покажет. Тем более уже сделал и на попятную не пойдет. Было — я отвечу за это. Это говорит о том, что у него есть стержень и сильный характер.
— Если комитет по этике РФС сейчас возьмет и отстранит его от любой футбольной деятельности лет на пять, это будет потеря для российского футбола?— Он работал в «Динамо» не так давно, но сейчас Рома особо с футболом и не связан. Есть уголовный кодекс, Рома свое уже получил. Считаю неправильным, если его еще в комитете по этике станут добивать. По этическим нормам Рома был неправ, конечно, но в деле много составляющих.
— Вы про судей? Тут Никита Данченков как раз спрашивал: что нужно сделать, чтобы судей в стране уважали?— У нас такой стереотип уже давно сложился, что к судьям относятся не очень хорошо. Но судьи сами должны менять стереотипы своей работой.
— У вас тоже есть ощущение, что судьи работают на свой карман?— Конечно, бывало такое ощущение. Это может быть незаметно, но ты понимаешь, что определенный стык в одну сторону свистят, в другую — нет. Нет единой трактовки, потому что один судья дает вести борьбу, второй — тут же показывает желтую. Нет единой шкалы борьбы, она постоянно плавает.
— Но вот «Спартак» сильно недоволен судейством в матчах с «Сочи». Два года странная ситуация с пенальти. Началось все с Понсе и Заболотного. — Какой там пенальти?! Понсе бьет, прокидывает, Заболотный играет этот мяч, а в него на полной скорости еще и врезаются. Я понимаю, у «Спартака» огромная армия болельщиков, и это естественно, что они видят везде заговор и говорят, что их убивают. Но практика показывает, что это идет как синусоида: где-то очки пришли, но где-то, наоборот, их отняли.
— Когда говорят, что судьи помогают «Сочи», какие у вас эмоции?— Я об этом совсем не думаю. Мне все равно. Я сосредоточен на результатах своей команды. Другое дело, что можно найти много похожих моментов, где в одних ситуациях дается пенальти, в других — нет. И это методическая проблема. Вы судейским корпусом приезжайте, всех соберите, покажите нарезки и скажите, что в этой ситуации мы будем ставить пенальти, в этой ситуации мы будем удалять, в этой ситуации будет желтая, в этой — не будет. Донесите это до всех команд, а потом в сезоне держите планку. Тогда все вопросы отпадут. В Европе, например, VAR 10 секунд смотрят, и игра продолжается. У нас же по 2 минуты судья стоит слушает, потом еще бежит смотреть, и все растягивается на очень долгое время. И ведь бывают ключевые моменты матча, когда одна команда массированно давит, но возникает передышка — и преимущество теряется.
Мутко
— О том, кто создавал всю систему — Виталии Мутко. Вы же с ним познакомились очень давно.— В 99-м я играл за «Локомотив» (Санкт-Петербург), из которого уходил в «Зенит». Сделку организовал Виталий Леонтьевич. Мы с ним уже пожали руки. На следующий день я поехал в «Локомотив», и меня тут же повезли в главное отделение РЖД, где сидят министры. Там глава дал распоряжение: этого футболиста оставить в команде, выписать ему хорошую зарплату. Тут же дали деньги, попросили подписаться. У меня все прям поплыло перед глазами. Подписал.
— И сказали Мутко, что все, конец?— Хуже. Я купил телефон Нокиа. Позвонил на следующее утро Виталию Леонтьевичу, все рассказал — и тут же узнал много нового и интересного о себе, причем плотно и матом. 30 минут выслушивал тираду, у меня после этого разговора закончились все деньги на телефоне, хотя дорогущая связь была оплачена на месяц. И вот он ругался-ругался, а потом вдруг говорит по-доброму: «Ну что, ты где хочешь играть? Если ты скажешь, что тебе «Зенит» ближе, я с дорогой все решу сам». После всего того, что мне наговорили, я уже хотел только в «Зените» играть. Я просто отдал все деньги Виталию Леонтьевичу со словами: «Вот, я их не трогал». Он, наверное, их в РЖД передал. И все. У Мутко есть дар убеждения. Когда общаешься и слушаешь его, то готов на все. Ты пойдешь и совершишь любой поступок, на который он запрограммирует.
— Как-то вы очень по-доброму к нему.— Он всегда ребят поддерживал, приезжал на базу. Помню, в первый год в «Зените» у меня не очень получалось — были серьезные конкуренты. Он подходит и говорит: «Дим, мне понравилось, как ты провел сезон, с первого года не все в «Зените» могут себя так проявить. Вот тебе дополнительные 5 тысяч долларов в конверте, съезди, отдохни», — я вообще тогда обалдел, у меня в контракте такого прописано не было.
— Но многие говорят, что Мутко убил российский футбол. Вы с этим согласны?— Опять же, это ярлык. Кто-то сказал, остальные подхватили — так про любого можно сказать. Что значит убил? Мы кубки УЕФА взяли при Мутко? Да. Он Хиддинка привез, с ним команда третье место на Евро-2008 взяла. Как тогда можно говорить, что он убил футбол? Я считаю, человек очень многое сделал. Естественно, его многие не любят, многие относятся к нему негативно, но я вижу только положительную составляющую.
Спаллетти, «Зенит»
— Вы, кстати, во второй приход в «Зенит» застали Спаллетти. Как он?— Топ-тренер. Если брать всех, с кем я работал, то сначала приходит на ум, царство ему небесное, Юрий Андреевич Морозов — он всегда выжимал максимум из каждого футболиста — ну а за ним и Спаллетти.
— Приведите пример. — У него было все просчитано. Помню, готовимся к матчу с «Амкаром» на выезде. Приходим на установку, Спаллетти говорит: «Ребята, мы завтра на 10-й секунде им забьем гол». И все: расставил футболистов, показал, как располагается «Амкар» в начале матча, наглядно все это нарисовал на макете, объяснил каждому игроку его роль. Через день матч. Я еще на трибуне сижу с администратором, потому что раньше в заявку только два вратаря попадало, и меня часто отправляли на трибуны. И вот мы сидим, смеемся над словами Спаллетти. А потом игра начинается, комбинация проходит, и на 10-й секунде происходит этот самый голевой момент — только мяч чуть выше прошел. И мы переглянулись: «Ну ничего себе?!» По мелочам еще много всего было. Из явного — сейчас многие в России говорят: передача Спаллетти.
— Это про что?— Например: защитники соперника поджимают, идет пас назад, дальше на фланг и заброс, не глядя в усы, куда вбегает нападающий или центральный полузащитник из глубины. По маневру это неожиданно, потому что на встречном ходу вылетает игрок. Если хороший пас, то вратарю тоже не успеть. Оттачивали это на каждой тренировке. Из зала даже выходили, но все еще на этой теме сидели. И работало — очень много голов забили, в основном Саня Кержаков исполнял. Так что до сих пор, когда встречаем такую комбинацию, говорим: о, передача Спаллетти.
— Если отмотать назад, что бы выбрали: большой контракт с «Зенитом» и место третьего вратаря или команда с другой зарплатой, но игровой практикой?— Сложный вопрос. До того, как я подписал контракт с «Зенитом», был в «Анжи» один, без семьи, жил там на базе 4 месяца. Но у меня было желание вернуться домой, потому что психологически уже чуть-чуть был напряжен и просто соскучился по дому. Конкуренция тогда была очень серьезная в «Зените». Слава Малафеев, Камил Чонтофальски. Может, я где-то не доиграл, но всегда поступал так, как считал правильным. Ни о чем не жалею. Этот ход был правильным, хотелось быть ближе к семье.
— Какой «Зенит» вы бы выбрали: с большим количеством легионеров, с огромными тратами, с перекупкой всех лучших игроков России или тот, который начинал строиться снизу?— Если сейчас подрастут звездочки и будут соответствовать требованиям игры в РПЛ, я буду только рад. Конечно, хотелось бы, чтобы все были доморощенными. Это будет огромный плюс для академии. Болельщики тоже хотят, чтобы как можно больше питерских мальчишек играли за «Зенит». Но мы понимаем, в современных реалиях это невозможно. Если клуб ставит амбициозные задачи, тем более за рубежом, то необходимо качественное усиление.
«Торпедо»
— Основная ваша карьера, хоть вы и коренной петербуржец, прошла в «Торпедо». — Да, «Торпедо» — это мои самые запоминающиеся годы, частичка меня всегда будет с клубом. Это для меня не пустой звук. Там я сделал себе имя, получил вызов в сборную, признание.
— В «Торпедо» было несколько примечательных персонажей: Кормильцев, Семшов, Зырянов, Панов… Но вот, например, Бугаев. Есть ли понимание, где он сейчас? Насколько соответствуют действительности то, что он начал выпивать?— Лешка тогда немножко поймал звездную болезнь, и мы не смогли повлиять на него в нужное время и направить на истинный путь.
— До этого у него таких проблем не было?— Нет, всегда был с командой. У нас связка была Степанов-Бугаев, одна из лучших в чемпионате. В 2004 году мы пропустили за первый круг то ли семь, то ли восемь мячей. Шли достаточно хорошо. Потом был чемпионат Европы, куда поехал Бугаев, а затем у нас все немножко разладилось.
— Что с ним произошло? Он мог просто не прийти на тренировку или игру?— Первый раз, насколько я помню, был, когда он не поехал на выезд. У нас был сложный двойник — Ярославль и Казань. В итоге и там, и там проиграли. Причем он предупредил, что не поедет прямо в день отъезда. Ничего не предвещало.
— Он никак не объяснил даже?— Просто прислал доктору сообщение, что не поедет.
— А вы понимали, почему он не едет? Где находится?— Потом уже сказали, что там было. За ним ездили, его где-то нашли под Воронежем, он не в городе был. У него там бабушка. Юрий Анатольевич Мишин поехал за ним на машине. Нашли, привезли, привели в порядок. А потом ему поступило предложение от «Локомотива». Главный тренер нас вызвал: меня, Семшова, Кормильцева, Будылина и спросил: «Что думаете? Пришло предложение по Бугаеву». Мы сказали, что если есть такое предложение, то лучше его продать. Понимали, что с ним тяжело.
— То есть это повторялось?— Команда — это специфический организм. Бывает, что кого-то хорошо принимает, а кого-то отторгает. Когда постоянно к команде поворачиваются спиной…
— В том числе мог прийти пьяным на тренировку?— Я еще раз говорю: не хочется привешивать ничего. Я его помню нормальным, адекватным парнем до определенного момента.
— А сейчас что с ним?— Не знаю, не общаемся.
— Последний раз, когда он в прессе появлялся, говорили, что он живет чуть ли не в подвале.— Связь я поддерживаю только с теми, с кем мне комфортно общаться.
— С Пановым общаетесь после того, как он стал фанатом «Спартака»?— Не сказать, что мы близко общались и до этого. Саша сам был немножечко выше.
— В каком смысле?— У него статус такой был.
— Потому что Франции забил?— Ну, были такие моментики. Хороший парень на самом деле.
— А в чем это проявлялось?— Статус у него был другой. Был вальяжный немножко. Весь расслабленный. На поле-то это не показывалось никак. Он всегда отдавался делу на сто процентов.
— Кто производил самое уникальное впечатление в том «Торпедо»?— Кормильцев. Любого спросите. Человек-оркестр.
— Что он умел, чего не умели остальные?— Во-первых, был душой компании. Был, есть и остается для меня близким другом. Никогда не унывал, все время на позитиве, всех объединял. На поле доказывал свою состоятельность постоянно. Мы знали: когда наступала 60-я минута в матче, Сергей начинал катиться везде. Когда он делал третий подкат, чтобы не бежать назад, его меняли. Знали, что в районе 60-й минуты будет его замена. Силы заканчивались у него в последние годы за «Торпедо».
— Есть понимание, что конкретно убило «Торпедо»? Почему вылетели?— Там совокупность факторов: уход лидеров, достаточно опасный конкурент — «Динамо»… Мы с ними боролись за выживание. Если «Шинник» потерял шансы за 10 уров до конца, то мы с «Динамо» шли вровень, а потом они выдали серию из побед и оторвались. Определенный административный ресурс, думаю, там был. Если выбирать между «Торпедо» и «Динамо», то склонялись к тому, что «Динамо» — более амбициозный проект. Тогда в Россию приехало много иностранцев. В общем, столкнулись со всевозможным давлением со всех сторон. В итоге тогда вылетели, а потом не смогли решить задачу — за один год вернуться в Премьер-лигу. Это немножко точит рану…
«Сочи»
— Это все прошлое, а что у вас по будущему? Главным тренером себя видите? — Мечты стать главным тренером нет. Это дело неблагодарное и сложное, потому что объединить вокруг себя коллектив тяжело. Я знаю, что есть вратарская бригада, за которую ты отвечаешь, вникаешь во все тонкости. А вот вникнуть в нюансы целой команды — очень большая ответственность. Я сконцентрирован на том, что умею лучше всего. Мне это очень нравится.
— Есть мечта: вы с «Зенитом» участвуете в ЛЧ в качестве тренера вратарей?— Я далеко не заглядываю, но в родной город всегда приятно возвращаться. Всегда очень комфортно работать дома. Но сейчас мне не менее комфортно работать в «Сочи» с Федотовым.
— Что крутого в Федотове, учитывая, что у вас есть опыт работы с топовыми тренерами?— Когда Валентинович пришел в команду, он пытался донести до ребят личную философию. И на сборах, когда у нас что-то не получалось, мы три игры подряд сыграли 0:0 — команда сомневалась в его требованиях. Но потом ребята побежали, начали много забивать, пошли голы, химия — и стало понятно: Валентинович придал команде импульс. Да, проиграли первую официальную игру «Арсеналу», но зато какой мы показали футбол, сколько не реализовали моментов — я был абсолютно спокоен за место РПЛ. И дальнейшие игры показали, что мы на правильном пути. Если бы не ситуация с коронавирусом, «Тамбову» и «Крыльям Советов» было бы очень тяжело с нами. Мы были на очень хорошем ходу. Я первый раз столкнулся с тем, что команде засчитали два технических поражения из-за болезни. Так что будем наверстывать сейчас. Очень хотим попасть в еврокубки и, надеюсь, сделаем это.
