У Хаджимурата Бестаева не совсем обычный жизненный путь. Он родился в Осетии, вырос в Москве, а в 19 лет, общаясь на улице с другом, решил, что пора переезжать в США.
Первые годы в Америке прошли для Бестаева в атмосфере уличных разборок, криминала, поножовщины и перестрелок. Однажды ему пришлось собственноручно «зашивать» знакомого, а несколько раз к его голове приставляли пистолет.
Все изменилось, когда в жизни Бестаева появились смешанные единоборства. В 22 он зашел в свой первый зал, начал выступать профессионально, набил рекорд из 10 побед и 3 поражений, а в 2018-м попал в АКА, где свои тренировочные сборы проводит Хабиба Нурмагомедов.
8 сентября Хаджимурат попробует попасть в UFC через бой на шоу Дэйны Уайта, а пока он рассказывает корреспонденту Sport24 Ярославу Степанову о своих американских приключениях.
— В 2012-13 годах, если верить порталу Sherdog, вы провели три любительских боя в США. Потом было несколько боев в Ульяновске и Краснодаре, а с апреля 2014-го вы стабильно выступаете в Америке. Правильно ли я понимаю, что полноценно вы переехали в Штаты именно в 2014-м?— Когда у меня были любительские бои в Штатах, я уже жил тут. По любителям я выступать мог, но из-за отсутствия бумаг по легализации я не мог выступать как профессионал, поскольку, если ты выступаешь как профессионал, ты должен иметь право работать. За бои ты получаешь деньги. Но у меня не было подходящей визы на тот момент, поэтому пришлось слетать пару раз домой, там выступить. Поскольку тогда за мной никто не стоял, я ничего не понимал в этом спорте. Думал, если стану профессионалом, все изменится. Но я выступил, у меня появился профессиональный рекорд, а в жизни ничего не изменилось. Просто мне как-то так повезло. Тем более, мне многие псевдо-друзья, так скажем, говорили: «Да нет, ты его легко выиграл. Он мешок, тот мешок». Потом у меня уже 3-0, 4-0 рекорд. Приехал в Америку — 5-0. А они: «Это все ерунда. Куда ты лезешь?» Потом я впервые проиграл, все заговорили: «Во! Видишь, серьезный соперник попался». А я не понимал, я просто дрался. Потом, когда я провел первый профессиональный бой в Штатах с Альварадо, вот тогда у меня появились документы. С тех пор я легально дерусь. А живу я тут, в Штатах, практически безвыездно с 2009-го года.
— Обычно у каждого русскоговорящего человека, который поехал в Америку с какой-то целью, есть своя история. Как правило, она начинается со слов: «У меня ничего не было, и я поехал за мечтой, за деньгами». Как было в вашем случае?— Если углубиться… Сейчас мне мама часто говорит: «Тебе было лет 5-6, ты всегда нам говорил: «Я вырасту и уеду в Америку». Где ты это услышал, я не знаю». Учитывая Советский Союз, Россию, телевидение и все это, я сам не знаю. Потом в один прекрасный момент, когда мне было 19 лет, мы как-то стояли с другом на улице и понимали, что ничего не двигается, мы не развиваемся. Я говорю: «Как-то скучно». Он: «Да, но что делать?» Я предложил полететь в Америку, и он согласился. Начали собираться. Прихожу домой, а мама говорит: «Ты где так поздно был?» Говорю: «Да вот, стояли. Спать пойду. Завтра соберу документы — в Америку лечу». Мама: «А, хорошо». Мои слова тогда всерьез не восприняли. Я утром собираюсь и выхожу, а она говорит: «Ты куда?» Говорю, что бумаги иду собирать, улетаю в Америку. Она: «Какая Америка? Сиди дома!» Так получилось, что у меня тетя жила в Нью-Джерси. Созвонились с ней. Еще у меня друзья тут живут, они годом ранее переехали, мы с ними созвонились. Так и переехали. Я знал одно — хочу здесь жить, останусь здесь жить, что бы ни случилось. Мой друг вернулся обратно, а я знал, что останусь. Знал, что будут трудности, но заранее был готов. Я очень люблю Россию и горжусь ей. Я рад своему воспитанию и тому, через что мне довелось пройти в России. Я пожил и в Москве, и поездил по Южному федеральному округу, жил в Осетии. Я рад тому характеру, который закалила во мне вся страна, моя республика. Очень горжусь этим. Но в данный момент я считаю своим домом США. При этом, моя родина — Россия. Я стараюсь брать для себя лучшее из двух держав. Здесь мне как-то более комфортно. Я очень хочу прилететь домой. Собираюсь это сделать после поединка. Но у меня странные чувства. Не знаю, чего ожидать. Как будто я лечу не домой, а в какую-то неизведанную страну.
— Чем занимались в первое время по прилету в США?— Первое время, как и все те, кто приезжает без документов на восточное побережье, работал либо на мувинге (это грузоперевозки), либо официантом. Не спал — работал. Было время, спали на улицах, в машинах. В том возрасте это было как интересное приключение. Сейчас это было бы стыдно, а тогда нормально, приключения.
— Расскажите самую яркую историю, которая приключилась с вами, когда вы только переехали.— Историй очень много. Когда я прилетел в Америку, я увлекался американской хип-хоп культурой. Я ушел в это. Писал музыку, представлял себя рэпером, одевался так. В Москве это воспринимали нормально, а в нашей республике на тебя могут посмотреть, как на дурачка. Ты чего одеваешься так? Шаровары… Люди ведь носят черное и серое. А в Москве нормально было. Приехал в Америку и думаю: «Все. Хочу записывать музыку с черными». Первым делом я поехал в черные районы: Гарлем, Куинс, Бронкс. Иду там ночью и понимаю, что там все черное: люди черные, собаки черные, полицейские черные — все. Думаю: «Где я?» А мне было прикольно. На углах там стоят и продают всякие нелегальные вещи. У районов своя жизнь. Я ходил и слушал музыку с каждого окна. Подойду и постучусь: черный открывает. Тебе открывают и думают: «Ты кто такой? Что здесь делаешь?» Говорю им: «Я из России, хочу рэп записать». Они смотрели на меня и говорили: «Ты дурак? Ты белый и сюда пришел! Ладно, заходи». Как-то так. Это одна из таких историй. Не каждому белому человеку желательно заходить в такие места. Видимо, они чувствовали мою энергетику, что я прям пропитан этой музыкой, этой культурой.
— Успели познакомиться по молодости с местными тусовками?— Долгое время я проживал в Нью-Йорке, в Бруклине, это российский район. Там живет много людей из России и стран СНГ. У нас там были стычки между русскоговорящими. Собирались все и устраивали драки в ночных клубах. Я не люблю клубы и все эти тусовки. Я люблю посидеть на диванчике в таких местах, где музыка тихо играет, пообщаться с людьми. Стараюсь обходить те места, где люди употребляют алкоголь. Это их личное дело, никого не осуждаю. Просто, если человек не умеет пить, лучше не делать этого. Я обхожу такие места, потому что все заканчивается драками. У нас такое часто бывало. Кто-то позвонит: «У нас драка. Ты приедешь?» Грубо говоря, русскоговорящие дерутся с черными, мексиканцами или друг с другом. Ты приезжаешь, а там поножовщина или перестрелка. Думал: «Куда я лезу? Зачем мне это?» Такая жизнь была у меня в Бруклине. Можно сказать, это была такая тусовка. Ничего не поменялось — вроде, уехал из России, а попал в ту же Россию, но где все уже более наглые — «Я уже американский русский!»
— Часто принимали участие в таких драках?— Первые пару лет — да. По несколько раз в неделю.
— Кажется, это прям слишком часто.— У меня есть близкие люди, которых я считаю своими братьями. Они всю жизнь в моем кругу общения были. Они спокойные ребята. Но некоторые по какой-то причине думали, что я связан с криминальным миром. Постоянно звонили, чтобы я приехал на драку. Я почему-то ездил. Заводил знакомства с другими людьми, которые всегда искали наживу нелегальным путем — кого-то выставить, там что-то продать, там что-то купить, там что-то забрать, там что-то украсть. Проще сказать — из деревни ты уехал, а деревня из тебя — нет. Я же не могу… Если я называю человека братом, и он мне позвонит ночью и скажет, что у него проблемы, я не могу сказать, что не приеду. Если я его называю братом, значит, приеду. Да, вероятно, завтра наши пути разойдутся. Но для меня это слово значило и до сих пор значит очень многое. Поэтому у меня много финансовых задолженностей осталось из-за тех людей. Они говорили: «Брат, помоги, туда-сюда». Ты даешь и даешь, а они потом исчезают. Вот это «брат-брат» затянуло меня в какую-то долговую яму. Но ничего страшного. Все это ерунда, жизнь.
— Были такие стычки, когда кто-то из участников оказывался на грани? — Да. Не каждый день, но пару раз было. Кто-то стреляет, кто-то нож достает. Два раза мне приходилось одному из моих «братьев» зашивать раны. Его порезали, пришлось лично штопать. Подъезжаю, а он там с ножевым ранением. Быстро закинул его в машину, везу и звоню девочке знакомой, говорю: «Нужны нитки…» А она мне: «Я стоматолог. У меня только для зубов есть нитки». Ок. И штопал. Как штопал? Как мяч в детстве, так и его. Такие ситуации бывали. Мне скрывать нечего. Такие вещи для меня остались уроком. Я бы хотел, чтобы все те, кто слушает, особенно молодежь — занимайтесь спортом! Все то, что вам кажется крутым: криминал и легкие деньги — это очень опасно и может закончиться в секунду. Можно зарабатывать деньги, а потом либо оказаться в тюрьме на пожизненном, либо тебя просто закопают, а твоим родителям страдать и горевать всю жизнь. Нельзя уходить из жизни раньше, чем родители. Как минимум, ради них.
— Бывало ли такое, что вам приставляли к голове пистолет? — Два-три раза было.
— И чем заканчивалось?— Как видите, жив. Я просто знаю, что когда человек направляет пистолет, делает он это на эмоциях. На самом деле, осознанно убить человека могут один-два процента. Тут важно оставаться хладнокровным. Это очень тяжело, когда на тебя направляют пистолет. Если ты примешь ситуацию в худшем случае, что это твой последний глоток воздуха, ты сразу же пытаешься найти выход. Если ты обладаешь навыками самозащиты, можешь попробовать выхватить пистолет. Бежать смысла нет. Если ударишь, он может выстрелить на рефлексе. Нужно поговорить с человеком, чтобы он остыл. Конечно, хорошо было бы иметь навыки самозащиты и выхватить пистолет, разрядить его и выкинуть. Но сколько людей этим владеют…
— Вам страшно было?— Если я скажу, что нет, то слукавлю. Конечно же, страшно. Мне даже страшно каждый раз, когда я в клетку выхожу. Я на спарринги прихожу и мне страшно. Тогда больше было страшно за родителей. Мне было где-то 22 года. Они отправили сына на другой континент, и они бы узнали, что их сына застрелили. В эти моменты человек не думает о себе. Он думает о последствиях, которые будут с его семьей, близкими и друзьями. Это же сколько горя я мог причинить… Возможно, это была моя ошибка, потому что я находился не в тех местах. Да, мы рождаемся на одной планете и не должно быть никаких мест, куда мы не можем пойти. С другой стороны, если мы поедем в дикую природу, нас может съесть лев. Это тоже природа, но мы не должны там находиться, потому что это их территория. Мир так устроен, что у каждого есть своя территория. Если ты туда залазишь, начинаются проблемы. Как говорят, лучшая защита — это нападение. Я так не считаю. Лучше обходить опасные места. Мне отец часто цитировал такую фразу: «Лучшая драка — та, которую удалось избежать». Я с этим согласен.
— После всех описанных приключений, насколько я понял, вы перебрались в Лос-Анджелес и попали в свой первый зал, где начали заниматься ММА?— Да, в зал BlackHouse. До этого я еще в один зал ходил, но спустя месяц понял, что многих там перерос. Всегда чувствовал, что мне чего-то не хватает. Я не был борцом, не был кикбоксером, я не знал, чего мне точно не хватает. Потом перешел в BlackHouse. На тот момент там тренировались Лиото Мачида и Андерсон Силва. Мой тренер по джиу-джитсу сказал: «Платить ничего не надо. Будешь отдавать процент за свои выступления. Если ты им понравишься, они тебя возьмут. Если не понравишься, то не возьмут». Я им понравился. Потренировался, выступил. Потом понял, что и там мне чего-то не хватает. Перешел в Kings MMA, потренировался там. Провел пять поединков, из которых три подряд выиграл, два проиграл. Чувствую, что опять ступор. Ушел оттуда. Тренировался сам по себе, были финансовые проблемы. Около полугода я скитался и жил в машине. За это время я успел провести два боя. Это последние мои бои. Я жил в машине, но я их выиграл и закрыл те два поражения. Потом услышал про зал АКА и их систему, как они тренируются, что у них все жестко. Приехал на просмотр. В первый же день Даниэль Кормье просто поиздевался надо мной, как над булочкой. Думаю: «Оно мне надо?»
— Как поиздевался?— У нас был легкий спарринг. Он тогда готовился, не помню к кому. А в субботу у меня был бой. Я пришел в понедельник, у них были спарринги. Но не в клетке, а легкие. И Кормье говорит: «О, ты, иди сюда! Давай, начинаем работать». Тренер подходит к нему и говорит: «Потише с ним, у него накануне был бой». А Кормье наоборот решил, что я в крутой форме, ведь, вроде как, у меня был полный тренировочный лагерь. И начал меня бить, валять. На самом деле, у меня только сейчас за всю мою карьеру полноценный тренировочный лагерь. До этого мне звонили за неделю или за три дня до боя. Я соглашался. У меня никогда не было профессиональной подготовки к боям. А он думал, что у меня такая же система подготовки, как у них. И он меня начинает бить. Я уже встать не могу, а мне кричат: «Вставай!» Тренер не любит бесхарактерных». А я не могу встать. Мне даже дышать-то тяжело. И Кормье надо мной поиздевался. Было тяжело, но я понял, что это именно то место, где я хочу, чтобы надо мной издевались, чтобы я рос.
— У вас бой в сентябре. У Хабиба, скорее всего, тоже в сентябре. Ждете ли вы, что его команда прилетит в АКА в ближайшее время?— Я пока не знаю. Думаю, бой у него будет в Абу-Даби. Не знаю, прилетят ли они в этом случае. Не сказал бы, что я жду, как бабушка ждет внучка у окна, но было бы очень полезно. Во-первых, мне было бы приятно их увидеть. Во-вторых, я всегда у них многому учусь. В принципе, когда ребята здесь, другая энергетика. Чувствуешь что-то.
— Приходится ли вам сейчас совмещать тренировки с работой?— Да. Самый удобный способ заработка для меня — вождение. Не знаю, есть ли это в России. Если слышали, называется Uber. Здесь он очень популярен. Здесь, в Сан-Франциско, его и создали. Эта работа позволяет тебе и тренироваться два раза в день, и работать в те часы, когда ты хочешь. Можно зарабатывать достаточно хорошие деньги. Конечно, приходится проводить порядка 8-12 часов в машине, но ты понимаешь, что ты свободен. В любой момент ты можешь выключить приложение, уйти в офлайн и пойти на тренировку, либо покушать и пойти поспать. Ты ни от кого не зависишь. И заработать можно достаточно хорошие деньги.
— В случае подписания контракта с UFC, рассчитываете ли вы на то, что появится возможность бросить подработку и жить исключительно на заработанное в ММА?— Я так далеко не заглядывал. Вообще, в Америке государство очень сильно помогает сейчас. То есть, нам просто выплачивают определенные суммы денег, которых вполне хватает на жилье, питание и все такое. Мне понравилось это чувство: тебе просто дают денег, и ты финансово независим. Знаю, что UFC за первый бой предлагает 10 тысяч долларов за выход и столько же — за победу. Потом 12+12, 14+14 и так далее. Как-то так идет. Но, учитывая, что я все же являюсь и гражданином России, и выходцем из республики Осетия, надеюсь, что появятся какие-то спонсоры, которые будут помогать финансово держаться на плаву, и мне не придется работать. Я бы с огромным удовольствием этим воспользовался. Если нет, и мне придется работать дальше, то я буду работать, зная, что я уже в лучшей лиге мира, и что все будет зависеть от моих побед. Буду более профессионально и более серьезно подходить к каждому тренировочному дню.
— Вы родились в Осетии, выросли в Москве, а сейчас живете в США. С каким флагом будете выходить?— Я гражданин России и США. Уважаю эти государства и не хочу разделять их своим выходом с одним флагом. И я очень горжусь своей маленькой республикой. Хочу их тоже порадовать. Флаг радует многих людей. Была бы моя воля, я бы с тремя флагами вышел, поскольку Россия — моя родина, в Осетии я вырос, а Америка — мой дом. Не могу забыть про какой-то флаг. Я горд тем, что вырос в России. Рад, что осетин, счастлив, что живу в Америке. Никто ничего мне не скажет, но, думаю, что в данный момент мне нужно воздержаться от этого. Может, выйти с тремя флагами… Я не знаю. Это все равно, что иметь двух-трех братьев, и отвечать на вопрос: «Кого из них ты больше любишь?»
Подписывайтесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене
