На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

«Когда увидела Сережу и Вову в больнице Детройта, поняла, что Бог уберег папу». Большое интервью дочери Фетисова

Прошлой осенью я готовила большой материал с историями детей русских звезд НХЛ 90-х. Тогда мне не удалось поговорить с дочерью одного из самых известных российских хоккеистов той эпохи, Вячеслава Фетисова. С Анастасией мы пообщались спустя полгода. И вот ее история.

«Когда увидела Сережу и Вову в больнице Детройта, поняла, что Бог уберег папу»

— Расскажите о своем детстве?— Я помню очень много хоккея. Я фактически выросла на стадионах и катках. Мы ходили на все домашние матчи папы, часто приходили на тренировки, по телевизору смотрели выездные игры. Считаю, что у меня было счастливое детство. Родители окружали меня заботой и любовью, уделяли мне все свободное время. Мы с мамой всегда очень болели за отца. Немногим повезло испытывать такие эмоции, какие были у нас после папиных побед.

— Вы сразу полюбили хоккей?— Да, у меня даже не было мыслей, что можно не любить хоккей. Мне всегда нравился этот вид спорта. Классная атмосфера, добрые и веселые болельщики, дружная команда — это все про хоккей. У нас в клубах всегда жены и дети игроков тепло общались, мы вместе смотрели матчи либо на трибуне, либо в лаунже для семей хоккеистов.

— Когда папа поставил вас на коньки?— В раннем детстве. Каждый год в клубах проходили семейные мероприятия на катках, мы всегда в них участвовали. Когда я была маленькая, вообще не боялась упасть, знала, что папа рядом. Сейчас уже осторожнее катаюсь, боюсь упасть, если быстро еду.

— Сильно скучали по отцу, когда он во время сезона часто уезжал на выездные матчи?— Да, очень. Мама говорила, что ей из-за этого даже было обидно. Я так сильно скучала по папе, что она чувствовала, как будто она мне не так важна. Когда отец возвращался домой, я радовалась как безумная, все время ему уделяла. Когда папа собирал баул, шел в гараж и садился в машину, я сильно расстраивалась. Даже плакала и говорила: «Возьми меня с собой». Зато время, проведенное с ним, очень ценила.

— Хоккей — травмоопасный вид спорта. Вы в детстве за папу не боялись?— В раннем возрасте — нет. Я не очень осознавала, что происходит, считала, что папа супергерой, который не может травмы получить. Он всегда был таким сильным, и даже если у него и были повреждения, он никогда не показывал, что ему больно. Но когда папа попал в аварию в Детройте, то я начала понимать, что можно получить серьезные травмы, которые не позволят ему продолжать играть в хоккей.

— Помните, как вам сказала мама о автокатастрофе, в которую попал ваш папа в Детройте после победы в Кубке Стэнли в 1997 году?— Она скрывала от меня. Я, по-моему, впервые услышала о трагедии по телевизору. Потом я спросила у мамы, что случилось. Она не говорила мне ничего, потому что сама не знала, в каком состоянии папа, сколько он проведет времени в больнице. В общем, не хотела меня расстраивать.

— Навещали отца в больнице?— Да, мы ко всем заходили. И к Сереже (массажисту команды Сергею Мнацаканову. — Sport24) и Вове (Владимиру Константинову. — Sport24). Когда я увидела, в каком они состоянии, то начала понимать, как все серьезно. И я осознала, как повезло нам, что Бог уберег папу.

— Вам потом нестрашно было ездить на машинах?— Старались не зацикливаться на этом. Родители воспитывали меня таким образом, что в любой ситуации нужно оставаться сильной и двигаться вперед. Жизнь не остановилась.

«Родители не хотели, чтобы я была профессиональной спортсменкой»

— Ваш папа в своей автобиографии писал: «Если Анастасии не уделяешь внимание, она становится упрямой, ее трудно заставить что-то делать». Вы правда такой были в детстве?— Может быть, в детстве я такой была. Но не могу сказать, что была упрямой, если мне внимания не уделяли. Я в принципе была упрямой. Если чего-то хочу добиться, то все делаю для этого. Думаю, у меня это от родителей. Они оба спортсмены и учили меня, что если ставишь перед собой цель, то ее нужно добиваться.

— Характером пошли больше в маму или папу?— Точно в папу. Мама всегда говорила, что мы с папой одинаковые. Она — огонь, а мы — вода. Мама очень энергичная, эмоциональная, страстная. А мы, наоборот, спокойные. Если нам нужно срочно в аэропорт, то мама сразу начинает переживать, а мы с отцом остаемся спокойными. И так в любой ситуации. Она заранее начинает переживать, волноваться, а мы по факту решаем проблемы и не думаем о плохом.

— Кто вас в детстве больше баловал?— Точно папа. Мама со мной сидела, делала уроки, отвозила в школу, на тренировки, кормила. Папа не мог столько времени мне уделять. Поэтому получалось, что маме чаще приходилось быть со мной строгой, а отец всегда старался меня побаловать.

— Каким спортом занимались?— Чем я только не занималась! Балетом, плаванием, шахматами. Когда мы переехали в Россию, играла в футбол и занималась конным видом спорта. Даже в соревнованиях участвовала, у меня был свой конь Стэнли в честь Кубка Стэнли. К сожалению, он умер. В московской школе я плавала и была спасателем, после учебного дня это была моя работа. Я училась в международной школе, ее отделения были во многих европейских странах. Мы ездили на соревнования по плаванию в Варшаву, играли в теннис в Риге. Только вот в баскетбол не играла, не получалось.

— Никогда не стремились пойти в профессиональный спорт, как родители?— Нет. Родители хотели, чтобы я занималась спортом, но не хотели, чтобы это было на профессиональном уровне. Они знали, какая тяжелая жизнь у спортсменов, какая это нагрузка на организм и что карьера не очень длинная. Для них было важно дать мне хорошее образование. И даже если бы я стала спортсменкой, приоритетом была бы учеба. Мама хотела, чтобы я аспирантуру закончила.

— Учеба вам легко давалась?— Я хорошо училась, но была хулиганкой. С детства все учителя говорили, что я очень интеллигентная и умная девочка, но все время отвлекаю других ребят, постоянно шутки рассказываю. Мама постоянно спрашивала, почему я не могу спокойно сидеть на уроках. Но родителей никогда при этом не вызывали в школу из-за моего плохого поведения или неудовлетворительной учебы. Еще про спорт забыла рассказать. Мои бабушка и дедушка по маминой линии — тренеры по спортивной гимнастике, работали со сборной Австралией, Канады, России. Я проводила с ними каждое лето, жила с ними год в Австралии, приезжала в Канаду. Когда папа узнал, что под их руководством я стала делать сальто и вставать на бревна, то он сразу запретил мне это делать. Он очень переживал из-за того, что это очень травмоопасный вид спорта.

«Папа принес Кубок Стэнли на мой день рождения, мальчики сходили с ума»

— Помните ли, как папа выигрывал Кубки Стэнли?— О да. В Детройте были огромные парады. Там столько народу никогда не собиралось на улицах. Помню, как мы ехали в машине через толпу фанатов, как все были безумно счастливы. Поддержка была невероятной, весь город праздновал. Все было в бело-красных цветах «Ред Уингз».

— Как ваша семья проводила день с Кубком Стэнли?— Помню, как кубок был на моем дне рождения, и все мои друзья просто сходили с ума. Особенно мальчики! Все хотели сесть в кубок или сделать вид, что могут держать его над головой, но, конечно, им помогали. Один раз мы ели хлопья из кубка. Мужчины сразу после победы пили из него шампанское. Я еще сидела в нем. Считаю, что мне очень повезло в жизни — много раз довелось увидеть это трофей.

— В школе обращали внимание на то, что ваш папа — известный хоккеист?— В Америке — да. Не то чтобы ко мне было особое отношение, просто многие подходили, спрашивали о папе, желали ему удачи. Когда он работал тренером в «Нью-Джерси», то приходил ко мне в школу с Кубком Стэнли. Одноклассники были счастливы, когда удавалось с ним пообщаться или сфоткаться.

— Когда вам было 11 лет, вы с родителями вернулись в Россию. Сложно ли вам было привыкнуть к жизни в другой стране?— Да, очень. Я не хотела верить, что мы уезжаем из Америки. Мы, конечно, много времени проводили в России — приезжали на лето и рождественские каникулы. Я всегда очень любила Москву, знала, что мы русские, это моя страна. Но гостить и переезжать на совсем — это разные вещи. Не могла представить, как там жить на постоянной основе. До этого я все время провела в Америке, я там училась, тренировалась, там были все мои друзья. Я даже не могла тогда осознать, что мы можем собрать все вещи и переехать на другой конец мира. Когда родители мне объявили о своем решении, я сопротивлялась, сказала, что никуда не поеду. Почему-то думала, что мои слова как-то повлияют на ситуацию. После этого разговора некоторое время ничего не менялось. Я думала, что они уже забыли о переезде. А когда закончился учебный год, я увидела, как дома появляются коробки, которые заполняются нашими вещами. Вот тогда все поняла.

Первое время в Москве было тяжело. У меня не было друзей, знакомых. Не знала, что меня ждет. Я тогда разговаривала на русском, но плохо читала и писала. Моим первым языком был русский, но когда мне было три года, стала учить английский и быстро заговорила. Но папа всегда настаивал, чтобы дома мы разговаривали только на русском. За что я ему очень благодарна, только из-за этого хорошо сейчас говорю.

— Когда вы научились хорошо читать и писать по-русски?— В Москве мама наняла мне преподавателя, которая меня научила и писать, и читать, и мой акцент поправила. Но тогда журналисты стали писать, что я не говорю по-русски, и до сих пор пишут, что я не умею ни читать, ни писать. Хотя с 11 лет все у меня нормально. Я читаю книги на русском, пишу так же, как и на английском.

Но сначала было непросто. Другие дети не понимали, как я могу быть русской, но в то же время говорю со странным акцентом. Меня дразнили, и мне было обидно. С таким отношением никогда ранее не сталкивалась. К счастью, постепенно все наладилось, я стала разговаривать, как местная. Плюс мне повезло со школой, она была очень классной.

«С папой ездили на Антарктиду, где я снимала документальный фильм»

— Почему вы решили поступать в университет в США?— Мне всегда нравился Нью-Йорк. Когда папа играл и работал тренером в «Нью-Джерси», мы часто с родителями по выходным ездили в Манхэттен ужинать в Русский самовар. И мне очень нравился город, хоть там никогда не жила. Я хотела понять, что такое жить в Нью-Йорке. А в 16 лет я поехала туда в гости к подруге, которая училась в университете и занималась модой. Я неделю провела в этом городе и захотела вернуться туда, поэтому подавала документы только в университеты Нью-Йорка.

— Родители легко вас отпустили?— Им, конечно, было непросто. Они хотели, чтобы я училась либо в Москве, либо в Европе. Но в то же время понимали, почему меня тянет в Нью-Йорке, я там родилась, в конце концов. Часть меня всегда была там. Поэтому не было никакого смысла меня уговаривать остаться в России, они видели, что хочу уехать. Славу богу, родители меня всегда поддерживали. При каждой возможности я приезжаю в Москву, потому что очень сильно скучаю по маме с папой.

— Вы изучали в университете кинематографию. Мечтали стать актрисой?— С детства играла в театре, интересовалась актерским мастерством. Но я не воспринимала это свое увлечение всерьез, не считала, что смогу строить карьеру в этой сфере. Поэтому сначала я пошла на политическое отделение и хотела быть адвокатом. Я поступила в университет, где одна из лучших школ адвокатов в США. Я изучала политику и экономику, планировала поступать в магистратуру. Но постепенно начала понимать, что все это не мое. Окончательно это осознала после первого курса, когда летом работала в Конгрессе в Вашингтоне. Тогда я для себя решила: если у меня все получится там, то я продолжу делать карьеру в политике. Когда я начала работать, случился взрыв нефтяной платформы (авария произошла 20 апреля 2010 года в 80 километрах от побережья штата Луизиана в Мексиканском заливе. Последовавший после аварии разлив нефти стал крупнейшим в истории США. — Sport24). Обсуждалась судьба семей работников, которые погибли, выступали экологи, которые говорили о серьезном загрязнении. Я видела, как сенатор самого пострадавшего штата Луизиана даже плакал. Но ничего не делалось, чтобы решить эти проблемы. Все только обсуждали и обсуждали. И мне было так грустно за этим наблюдать. Я поняла, что больше не могу находиться в этой среде, где люди могут позитивно влиять на ситуацию, но не способны ничего решить.

Вернувшись в Нью-Йорк, я встретилась с деканом, чтобы обсудить свое будущее. Я понимала, что больше не хочу изучать политику. Декан, узнав, что я интересуюсь театром и кино, предложила перейти на эту программу. Так я получила диплом бакалавра по истории кино, медиа и киноиндустрии. У меня было очень много теории и совершенно не хватало практики. Поэтому я дальше пошла учиться, чтобы получить возможность самостоятельно снимать, бывать на съемочной площадки. В этом году, уже на этой неделе (разговор с Анастасией состоялся в понедельник, 11 мая. — Sport24), я сдаю свою дипломную работу — документальный фильм.

— О чем ваш документальный фильм?— Мы с папой ездили на Антарктиду в январе. Хорошо, что успели до начала пандемии и закрытия границ. Наш знакомый пловец Льюис Пью много лет ездит туда и наблюдает за тем, как тают ледники и меняется климат. В этом году там была самая высокая температура за всю историю наблюдений. Он сам из Англии, но живет в ЮАР, является послом ООН. Льюис плавает в безумно холодной воде — у него были заплывы на Северном полюсе, где температура вода была всего лишь 0 градусов по Цельсию. Своими действиями он хочет привлечь внимание к экологическим проблемам и теме глобального потепления. И он настаивает, чтобы Антарктида и прилегающие воды были признаны заповедником. Сейчас там развито рыболовство, многие виды просто исчезают. Все это вредит природе. Вот мой фильм и был посвящен его заплыву.

— В дальнейшем хотите продолжать снимать документальные фильмы?— Да, мне интересно развиваться в этом направлении. Хочется как-то позитивно влиять на нашу планету, помогать поднимать важные темы. Одно из моих хобби — это ныряние. И с годами я вижу, как меняется подводный мир, что умирают целые рифы. Для меня это больная тема. Мой папа тоже сейчас активно занимается вопросом экологии. У него есть хоккейный проект The Last Game, который призван привлечь внимание к экологическим проблемам планеты. Папа с нашим другом, американским документалистом, путешествует и снимает документальный фильм на тему климатических изменений в разных странах. В будущем хочу работать вместе с папой.

— Ваш папа стал интересоваться вопросами экологии после того, как вы увлеклись этой темой?— Никогда не думала об этом. Может быть, я как-то повлияла на отца, но он и сам всегда беспокоился о нашей планете. Плюс он много путешествует, общается со многими людьми и сам видит, что происходит. Папа старается помогать через спорт, через хоккей.

«Я всегда считала себя русской»

— Часто ли сейчас видитесь с родителями?— До пандемии даже чаще, чем когда я училась на бакалавра. Я целое лето могу проводить в Москве, монтировать там свои работы. Плюс зимой приезжаю. В России сейчас вся моя семья — родители, бабушка с дедушкой. Конечно, хотелось бы видеться чаще. Сейчас, когда границы закрыты, а я нахожусь в Канаде, понимаешь, как важно быть рядом с близкими. Я по ним очень сильно скучаю. Мы каждый день разговариваем по телефону, но это все равно не заменит живого общения.

— Известность отца сильно повлияла на вашу жизнь?— Только если позитивно. Все восхищаются моим папой. И мне безумно приятно слышать, когда люди говорят, какой он талантливый, интересный и приятный человек. Папа — очень искренний и светлый человек. Рада, что это вижу не только я и наши близкие, но и посторонние люди. А его улыбка — это просто что-то неописуемое. Невозможно самой не улыбнуться, когда видишь ее. От него идет только позитив. Даже в самой тяжелой ситуации папа находит что-то хорошее. Мне, наверное, повезло, что я не мальчик. Иначе бы меня постоянно сравнивали с ним, спрашивали, могу ли повторить его достижения.

— Сейчас ваш папа является депутатом Государственной думы. Вы поддержали его решение начать политическую карьеру?— Мы понимали все сложности. Мама мне всегда говорила, что я должна помнить, что папа политический деятель и к его работе приковано общественное внимание. Но я бы не сказала, что это как-то отразилось на нашей жизни. Я ничего не делала такого, что может вызвать осуждение со стороны других людей. Мы понимали, что для папы это серьезная ответственность. Но он любит себе бросать вызовы, ставить большие цели. Ему нравится преодолевать трудности. Когда Владимир Путин предложил папе эту должность, то он, конечно, был готов. Для него это большая честь.

— Вы когда-нибудь ругались с папой? Вы о нем столько добрых и теплых слов сказали.— Нет, никогда. Наверное, поэтому мама меня иногда чуть-чуть ревновала к нему. Конечно, у нас могут быть разные мнения, мне что-то может не нравиться, но мы сразу это говорим друг другу. Русские по сравнению с американцами очень прямолинейные, мы всегда говорим то, что на душе, и сразу решаем вопросы, а не держим все в себе. Во многом поэтому я всегда считала себя внутри русской и очень этому рада. Не понимаю людей, которые скрывают свои истинные чувства. Меня даже это пугало. В нашей семье всегда говорили о том, что волнует нас в данную минуту. Это и помогло нам сохранить теплые отношения.

Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх